Я села и уставилась на маму.

— Но ты ведь сама говорила, что поможешь мне.

— Я и помогаю. Плохо будет, если он с тобой разведётся. Всем нам.

— Ты хочешь, чтобы я всю жизнь платила за грехи отца?

— Нет. Не так, — мама снова взяла мои руки в свои. Вздохнула. — Поверь, мне очень тяжело с тобой об этом говорить… Не такой судьбы я тебе желала, но не всё в моих силах. Сейчас тот человек, который сможет сделать тебя счастливой и обеспечит нам всем достойную жизнь — это Виктор. Посмотри на него с другой стороны: он щедрый, терпит твои выходки, он молодой и красивый — даже Маша всё готова отдать, чтобы быть на твоём месте. Ты подумай, ведь что — то хорошее есть в каждом человеке. Не отрави его любовь окончательно. Спасай её. И себя.

Я помолчала, понимая, что мама права. Но как? Как его принять? Я не могу переступить через себя.

— Он узнал про траву. И отнял её, — сказала я ей.

— Ясно. Он кричал на тебя?

— Нет. Просто сказал, что пить я её больше не буду. И у нас будут дети.

— Что ж… Значит, возможно, ты скоро забеременеешь. Но, может, оно к лучшему?

— Я уже не знаю. Тогда Виктор точно никогда меня не отпустит. Да и куда я уйду от ребёнка?

— Бог знает, что делает. Доверься судьбе.

Вернулась домой после обеда. Мой дом теперь в особняке Виктора, а вовсе не у мамы. А так хотелось просто не поехать и всё. Но мама заставила меня, и наказала быть поласковее с мужем. Такое ощущение, что весь мир ополчился против меня.

Я отправилась в конюшню, чтобы прокатится на своей Свободе. Общение с лошадью, моим молчаливым другом, успокаивало. Настя подготовила её, и мы с моей красавицей провели замечательное время в лесу, у речки. Пока скакала туда и обратно, наслаждалась ветром в лицо. Он остужал то, что горело внутри меня.

В дом я вошла продрогшая, но на душе было намного легче. Животные — дар божий. Они делают мир красивее, добрее, пробуждая в нас лучшие наши качества. Я полюбила всей душой живой подарок Виктора. Он был рад и всегда улыбался, глядя как я общалась с ней. За этого друга я не раз говорила ему: «Спасибо».

Вскоре вернулись и Виктор с Альбертом, и мы все вместе поужинали. Мужчины обсуждали какой — то новый проект. Мой муж не умеет отдыхать — только закончил один проект, как сразу же берётся за другой. Даже несмотря на раненую руку продолжает заниматься делами.

Альберт Илларионович, как чаще всего бывало, ушёл к себе отдыхать, и мы остались вдвоём с мужем.

— Пойдешь со мной в кабинет? У меня ещё кое — какие дела. Выпьем вина, посидим у камина.

— Я не буду мешать тебе?

— Ты? Ни в коем случае. Наоборот, я скучал по тебе весь день. Идём, — он встал и отодвинул мой стул, помогая подняться на ноги и мне.

Взял мою ладонь в свою и повёл в кабинет. Я послушно следовала за ним. Совершенно не представляю, о чём с ним говорить после вчерашнего. Муж подвёл меня к креслу у камина, который слуги уже разожгли заранее. Достал и откупорил бутылку красного вина. Виктор уже успел выучить, что я пью только красное и обязательно полусладкое. Налил два бокала и один отдал мне, а с другим сел в другое кресло.

— Как день провела? — спросил он меня.

— Спасибо, хорошо. Я была у мамы. Гуляла со Свободой, — я отпила из бокала.

Вино вкусное, хотя вообще — то это дело я не жалую. Кажется, в доме этого мужчины всё идеальное. Даже вино.

— Ты любишь эту лошадь, не так ли?

— Очень.

— Значит, я угадал с подарком в тот раз?

— Да, угадал, — улыбнулась я ему.

— Я очень рад.

— Как твоя рука?

— Всё в порядке. Утром Антон Павлович приходил менять повязку.

— Очень болит?

— Мне приятно, что ты беспокоишься. Но не стоит переживать.

Он взял мою руку. Перевернул ладонью вверх и мягко коснулся губами. По телу рассыпались мурашки. Я даже не думала, что руки можно целовать таким образом, и что это так… приятно. Виктор оставил несколько лёгких следов губ на моей коже и бережно вернул руку на подлокотник кресла.

— Что это такое? — Указала я глазами на ткань непонятной формы на столе, которая явно что-то прикрывала.

— Макет новой станции. Хочешь посмотреть?

— Хочу, — закивала я.

Барон снова взял мою ладонь и повёл к столу. Откинул ткань. Я стала с интересом разглядывать маленькую, но очень правдоподобную модель железнодорожной станции. Виктор наблюдал за мной:

— Тебе, вправду, так интересно?

— Да. Кто делал этот макет?

— Художник. По моему чертежу.

— Ты умеешь рисовать здания?

— Чертить. Я инженер, вообще-то. По образованию.

— Правда? Я не знала

— Ты и не спрашивала никогда. Ты много обо мне не знаешь.

Я задумчиво посмотрела на него. А ведь это правда. Виктор — мой муж, а я даже не знаю, на кого он учился, и что ему помогает с успехом строить эти самые железные дороги. Оказывается, он сам и делает чертежи зданий для вокзалов и станций.

— Очень красиво.

— Ладно, хватит о работе, — отмахнулся он, но было заметно, что моя похвала греет сердце барона. — Споёшь мне?

— А как же твоя рука? Ты ведь не сможешь держать гитару.

— Играть будешь ты. На фортепиано. Зря я, что ли, плачу за уроки? Покажи, чем научилась.

— К-хм… — засмущалась я. — Я ещё пока мало умею. Не всё так быстро.

— Ну что-то кроме «Собачьего вальса» умеешь?

— Да.

— Идём, — в который раз за вечер он повёл меня за руку за собой.

Мы вернулись обратно в гостиную, где я села за инструмент. Откинула крышку и начала несмело нажимать клавиши. Под взглядом мужчины я смущалась. Но ноты вспомнила, и даже смогла петь одновременно.

Виктор облокотился на спинку дивана и с бокалом вина слушал меня. Ему нравилось. Виктор отдыхал. Я поймала себя на мысли, что мне приятен этот вечер с мужем. Хотя до спокойствия ещё очень далеко — я будто оголённый нерв в его присутствии.

Едва фортепиано замолчало, как муж поднял меня со стула и притянул к себе. Даже одной рукой он управлялся со мной, будто я невесомая. Виктор посмотрел в мои глаза, а затем опустил загоревшийся взгляд на губы. Внутри что-то ёкнуло, когда он наклонил голову ближе, намереваясь поцеловать меня. Вздрогнула, когда его тёплые губы стали ласкать мои, очень нежно, бережно, будто бы спрашивая. Не так, как в последнее время. Он не настаивал, он просто наслаждался и ждал моей реакции.

Я не отвечала на поцелуй, и мужчина отстранился.

— Я знаю, что ты не готова, — сказал он мне на ухо. — Просто не могу удержаться. Я бы тебя всю зацеловал. Если бы ты только позволила.

Я молча надавила рукой ему в грудь. Он не стал держать, лишь с сожалением понял, что я хочу уйти.

— Спокойной ночи, Елена.

— Доброй ночи, — прошептала севшим голосом и ушла в свою спальню.

Глава 22

Елена.

Поднялась к себе и ходила из угла в угол, пытаясь усмирить волнение внутри. Я совсем запуталась!

Я неравнодушна.

Поняла это после дуэли и поступка Маши. Это мой муж. Мой мужчина. Я будто увидела его с другой стороны — желанным для других женщин уже не на словах, а на деле. И мне не хотелось отдавать его ни Маше, никому-либо еще.

Потом я вспомнила Стешу. Она тоже влюблена в барона, я знаю. Я вижу, как она радуется, когда мы в очередной раз ссоримся, и как смотрит на меня, когда больше никого нет в комнате. Дерзкая девка. Так смотрят только на соперниц. Конечно, она мне не ровня. Но это не значит, что Виктор не посмотрит на неё. Когда — то ему надоест меня ждать, и мужчина легко найдет утешение в руках других, более сговорчивых.

Я испытывала ревность. Именно так, как и описывали это в книгах. Я была зла.

И я не могу сказать, что у меня нет к Виктору чувств. Он влечёт меня, от его поцелуев кружится голова, от взгляда пробирает дрожь. Это можно назвать любовью?

Но я не могу простить. Пока не получается. Как я приму его, если всё началось так? Сначала он шантажировал меня домом, потом принудил к постели, хвастался мною перед друзьями. Теперь он признаётся мне в любви, просит полюбить его в ответ. Разве бывает такая любовь? Вымученная, ненормальная.