— Господи, что тут произошло? — услышала я голос Иллариона.

Он прибежал на мой крик. Я сидела на коленях, вся перепачканная кровью, и гладила тело лошади с воткнутым в неё кинжалом. Моим кинжалом. Тем самым, который однажды отнял у меня Виктор. Подняла заплаканные безумные глаза на конюха.

— Кто? — только и смогла выдавить я.

Оценив ситуацию, и что лошади уже нельзя помочь, он принялся подымать меня за руки.

— Хозяйка, вставайте! Не нужно сидеть на холодном полу. Вставайте же.

— Нет, — рыкнула на него. — Не трогай меня. Я останусь здесь. С ней. Уходи!

Илларион продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как поступить.

— Уходи, — повторила я уже более истерично. — Вон!

Конюх выскочил из конюшни и кинулся в дом. Залетел, как подстреленный. На счастье, уже домой вернулись Виктор и Альберт, и Илларион кинулся прямиком к молодому барону:

— Барин, — запыхавшийся мужчина сыпал словами. — Там в конюшне… Елена Олеговна… Она плачет.

— Плачет? Почему? — нахмурил брови он, накидывая на ходу обратно своё пальто. Барон направился в конюшню. — Что произошло?

— Свободу её того… — замялся мужик, еле поспевавший за молодым и резвым мужчиной.

— Чего того? — грозно спросил Виктор.

— Убил кто — то… Вот нехристь… Животное кинжалом заколол, как поганец последний.

Барон лишь рыкнул и ускорил шаг.

Виктор.

Влетел в конюшню и тут же учуял запах крови. Почти бегом достиг стойла Свободы и резко остановился. Мою душу пронзила боль. За неё. Ту, кого любил. Я не узнавал эту сильную женщину. Будто на себе ощущал её страдание.

Елена сидела на полу на коленях перед поверженной лошадью. Руками в крови она гладила остывший нос животного и шептала ей, будто та могла её услышать:

— Маленькая моя… Кто же так… Я с тобой. Не бойся.

Я опустился рядом с Еленой, обняв её за плечи:

— Лена… Идём в дом, ты простынешь, — попытался поднять её на ноги.

— Нет! — отпихнула она меня. — Я никуда не пойду! — и снова заплакала.

Я настырно поднял её, не щадя раненой руки, и повернул к себе.

— Ей уже не помочь. Слышишь меня? Её больше нет. Нашего друга нет, — Елена мотала головой, молча глотала слёзы. — Мы похороним её, как хоронят друзей. Завтра. Илларион всё подготовит. Да?

— Да, — прошелестела Елена бесцветным голосом и остановила взгляд, полный горя, на мне.

— Илларион за ней присмотрит. Да, Илларион?

— Кончено, барин, — откликнулся притихший, сзади мужчина.

— Видишь? Она не одна, Илларион её не бросит. А мы пойдем в дом. Хорошо? Тебе нужно согреться.

— Узнай — кто, — твёрдо обратилась она ко мне.

— Я узнаю. Обещаю тебе.

Глава 24

Девушка молча кивнула, и я повёл её в дом. Елена неловко переставляла затёкшие от долгого сидения ноги, то и дело спотыкаясь. Если бы не удерживал её, она обязательно бы упала в грязь.

Все перемазанные кровью вошли в дом. Слуги выглядывали в окна, пытаясь понять, что же произошло, и тут же забегали, когда хозяева переступили порог.

— Бог мой, Елена! — вскочил с кресла Альберт, хватаясь за сердце.

— С ней всё нормально. Успокойся, пап, — я повернулся к Насте. — Веди её наверх, в ванну горячую, отмой хорошенько. Ни на шаг не отходить.

— Но вы все в крови! — воскликнул перепуганный старик, которому Дмитрий уже нёс сердечные капли.

Я молчал, пока Настя не увела Елену, которая механически шла за ней.

— Это кровь лошади, — ответил отцу, когда девушку увели. Женщины заахали. — Свободу Елены закололи кинжалом. И я найду того, кто это сделал. Ведь эта тварь среди вас.

Я направился на второй этаж, чтобы привести себя в порядок — тоже был весь испачкан. Принял ванну и переоделся, после чего сразу же пошёл к Елене, попросив принести ужин и чай к ней в спальню.

Распахнул дверь и вошёл. Елена сидела на кровати, переодетая в чистое домашнее платье. Кровь исчезла с её рук и лица, волосы чисто вымыты. Настя сидела на коленях возле неё, держа за руку хозяйку, и пыталась её разговорить. Но она упорно молчала, глядя в одну точку.

Увидев меня, служанка встала и опустила голову. На столе уже были расставлены тарелки и чай, к которым Елена и не собиралась подходить.

— Оставь нас, — сказал Насте, и она тихо вышла, прикрыв двери.

Я сел рядом с женой. Лицо её осунулось и было ужасно бледным. По щекам так и продолжали срываться слёзы. За всё время нашей совместной жизни я не видел, чтобы она плакала. Сердце щемило от этой картины. Она оплакивала не лошадь, а друга. Свобода слишком много для неё значила.

— Нужно поесть.

Молча потрясла головой.

— Хотя бы чая выпей, — налил в чашку тёплого, но не обжигающего напитка, и протянул ей.

Снова молча отказалась.

— Ты замёрзла. Давай, немного, — поднёс ближе к губам, так, чтобы она могла отпить.

Елена сделала несколько глотков и отвернулась. Княжне ничего не идёт в горло, и я могу её понять. Вздохнул и вернул чашку на стол. Присел рядом, взяв её руки в свои.

— Я… знаю, что ты чувствуешь. Я тебя ощущаю, — сказал ей.

Елена подняла глаза на меня. Секунда — и она бросилась ко мне на руки. Сама залезла на колени, уткнулась носом в грудь и зарыдала. Горько, тяжко. Как маленький ребёнок. Не передать словами, как меня прошибло её горе. Оно стало общим. Я обнимал её, баюкая как малышку, гладил по волосам, по спине. Если бы я только мог забрать всю её боль себе — не задумываясь бы это сделал. Но я не могу. Я лишь молча делю с ней горе пополам, и очень надеюсь, что она это ощущает, и поэтому тянется сейчас ко мне, в надежде найти защиту и утешение.

Постепенно она затихла в моих руках и уснула, прямо так, на моих коленях. Я любовался её успокоившимся на время сна лицом. Ещё немного дал себе насладиться ощущением тепла на моих руках и осторожно переложил Елену на подушки. Укрыл одеялом. Не удержался и провёл по сухим губам пальцами. Она распахнула сонные глаза и схватила мою руку. Я подумал, что жена сейчас меня выгонит, но она тихо произнесла:

— Не уходи. Не оставляй меня одну…

Меня разрывало от нежности к ней — настолько княжна была трогательная, беззащитная. Слабая. Я бы многое отдал, чтобы услышать эти слова от неё в более спокойные времена. Не говоря ни слова прилёг с ней рядом. Елена подползла ближе, свернулась комочком и уткнулась мне в бок, а через время снова успокоилась и засопела. Я смотрел и смотрел на неё, пока мои глаза тоже не закрылись.

Глава 25

Рано утром барон аккуратно оставил жену досыпать, а сам отправился в свою спальню, чтобы привести себя в порядок.

Барон решил провести расследование, чтобы не наказать безвинного. Слишком важен был для него этот вопрос.

Спустился вниз в свежей одежде и велел слугам собраться в гостиной. Сел в кресло в ожидании прислуги, скрестив руки, и задумался. Когда люди вошли, он поднял ледяной взгляд на них. Не сговариваясь, слуги выстроились в линию перед хозяином, перетаптываясь с ноги на ногу.

— Итак, — произнёс мужчина. — Все знают, что вчера в нашей конюшне произошла трагедия. Ни для кого не секрет, как я отношусь к лошадям, а Свобода тем более была особенная. Я не знаю, у кого поднялась рука… Но я узнаю. И все виновные будут жестоко наказаны. Илларион, — обратился Виктор к конюху.

— Слушаю, барин, — ответил виновато мужчина.

Он понимал, что сейчас спросят именно с него.

— Как так вышло, что у тебя под носом закололи столь ценную лошадь? Судя по цвету крови, и тому, насколько сильно остыло тело — Свобода была мертва уже около часа. Где ты был в это время?

— Я, барин, Тамаре помогал. Там продуктов много привезли, то да сё…